только прохожий
Ноябрь 2015. Мне 23,5. Я узнала, что мои нервы и мышцы уже в сильном непорядке. И хотя я готовилась к этому с подросткового возраста, мне невыносимо. Я держусь несколько недель, но я на грани. Я на той грани, что вообще не знаешь, что делать. Где ответов нет ни у кого, где веет могилой и невозвратимым.
Декабрь 2015. Я получаю результаты ДНК-диагностики. Я - брак. На мне крест. Я диссоциирую, чтобы рассказывать тем, с кем нельзя не поделиться. Я диссоциирую и говорю об этом леденяще спокойным голосом, от которого тоже веет могилой.
Январь 2016. Ничто не лечит, ничего не помогает. Я иногда живу, но чаще - нет. Я перестаю хотеть.
Февраль 2016, 1-20. Я регрессирую. Во мне оживают подростковые защиты и рефлексы. Руки и душа тянутся к тому, с кем меня уже давно нет. У меня ничего нет. За спиной прошлое, которого не вернуть, настоящее невыносимо, будущее - сплошной страх.
21 февраля 2016. Несколько ярких переживаний на психодраме. Инсайт про постоянное ощущение детской беспомощности от зажатости другими людьми, обстоятельствами, социумом. Я вдруг отчетливо осознаю, что уже не ребенок, что у меня есть мозги, чтобы выбрать, ноги, чтобы уйти, слова, чтобы сказать, и даже кулаки, чтобы дать сдачи, если вдруг придется. Я впервые ощущаю себя взрослой, уверенной и сильной. Не суперменом, не спасателем, не кем-то другим. Собой как взрослым человеком. С проблемами, тараканами, личностными особенностями и заморочками. И с 100% ощущением своей правильности. И с ощущением того, как правильно. Мне спокойно, уверенно и сильно. Я знаю, что могу ответить, сказать, заявить, что не обязана это терпеть, чем бы это оно ни было. Я также не обязана быть милой, профессиональной и всегда вписывающейся в контекст.
Мне 33. Я уже не могу достаточно устойчиво ходить без вспомогательных средств. У меня есть ортезы, и я стала больше выделяться и ряда людей по умолчанию считающихся здоровыми. Я все еще активна, у меня есть любовь, работа, в которой я умею быть нужной, я умею помогать себе и другим. Мне хорошо.
Мне 43. Мне становится труднее ходить. Мои ноги часто болят, мне приходится переодически ложиться в больницу. Мне нужно больше помощи, чем раньше. Я умею просить и получать эту помощь и поддержку. Я прохожу через большое количество боли. Мне тяжело и иногда мне не хочется жить. Я плачу и реву. У меня становится меньше работы, я учусь новой заботе о себе. Я учусь быть сильной в своих слабостях. Я учусь просить без стеснения, унижение и ощущении себя жертвой. У меня появляется мудрость.
Мне 53. Мне ампутировали ногу. Я долго жила с ощущением, что часть моего тела умирает. И вот пришло время отпустить ее, пережить всю боль этой утраты, оплакать, окричать и похоронить. Меня стало меньше. Это то, что уже никогда не вернется. Я заказываю протез, я разнашиваю его со всеми стадиями притирки, коррекции и обучения. Я возвращаюсь к работе. Я веду группы, и я меня есть индивидуальные сессии. Я пробую заниматься йогой по-новому. Я люблю, и меня любят.
Мне 63. У меня больше нет своих стоп. Я научилась ходить на 2х протезах. Я пережила эту утрату. Я стала меньше работать, но я не перестаю делать это вообще. У меня появились внезапные новые увлечения типа ковыряния в саду или вязания. Я ощущаю себя зрелой. Я чувствую за спиной столько разнообразного опыта, что иногда мне кажется, я теперь уже смогу справиться с чем угодно. У меня есть любовь, счастье, реализация, воспоминания, смысл. Мне не страшно смотреть вперед, я не боюсь "облупиться". Во мне никогда не было глянца, нет и сожалений о его потере. Я знаю, что старею, и не уверена, что делаю это красиво. Зато у меня есть внутренний свет, а у нас есть мы.
Моего тела больше нет. Я стою на берегу желтых скал, вперед уходит тропинка к маяку, за спиной дома с теми, которых я люблю, вниз идет обрывистая дорожка к морю. Она скалистая, узкая, где-то едва преодолимая, но я точно знаю, что она мне по силам. Я спускаюсь по ней, иногда карабкаясь при помощи рук, иногда затаив дыхание. Я опускаюсь на скалистый уступ, утыкающийся в море. Глубокий вдох, руки лодочкой над головой, мгновение в воздухе и... нырок.